«Не просто не волнуюсь за своих родителей, я с какого-то момента перестала интересоваться их делами. Что — то пошло не так..Слишком «много» мамы было в моем детстве, а папа особо мной не интересовался. Одно дело отделиться от родителей, другое дело совсем не интересоваться их жизнью, это ведь не правильно?»
Поговорим про сепарацию.
Критерий правильности находится внутри. Если вы сомневаетесь, значит, повод есть. Как будто бы мне хотелось бы других родителей или другой любви от них. Мамы было слишком, а папы будто не было. И это звучит как боль.
Получить родительскую любовь в желаемой комплектации оказывается невозможно, и ребенок отходит подальше, дистанцируется. Чтобы не соприкасаться и вовсе с тем, что больно, тоскливо и очень жаль.
Сепарация ли это? Нет, это дистанцирование от болезненного и страшащего. Отношения же это движение от близости к дистанции и обратно по ситуации и своим чувствам в настоящий момент. Иногда нужно отойти и заняться своей жизнью, а иногда хочется вернуться к ним и пообщаться. Постоянный поиск удовлетворяющего контакта для меня сегодня. И даже, когда отношений нет – отношения есть, внутри вас. И то, как вы относитесь к образам ваших родителей в своей голове важно.
Для уточнения я бы еще задала себе такой вопрос: как я строю или собираюсь строить отношения со своими детьми – только не так, как родители? Тогда их образ всегда приходится носить с собой, чтобы сравнивать. И это не про сепарацию.
Фокус сепарации состоит в том, чтобы увидеть своих родителей реальными и полностью, такими как есть, с любовью и благодарностью. Взять у них все, и хорошее и плохое, чтобы нести это дальше. Взять жизнь. Осознать, что они дали то, что могли дать, то, что смогли отдать. Потому что у них тоже было детство, и тоже были травмы, и они растили нас как умели. И были иногда холодными и отстраненными, иногда удушливо заботливыми, потому что как умели. Потому что только так они научились с этой жизнью и со своим родительством справляться.
Иногда глядя трезво на родителей вполне можно понять, откуда у них вся эта отравляющая холодность или берущая за горло опека. Но они передали нам, чтобы мы приумножили. Они росли в условиях, в которых мы бы вообще возможно не выжили. А они выжили, и передали жизнь, как могли, и вырастили.
Взять все, сказать спасибо. И больше не стоять с протянутой рукой туда, назад.
Даже если кажется, что мне о них совсем не интересно. Положа руку на сердце – что за страх внутри? Отчего не интересно – от того, что там ничего нового, а от старого подташнивает?
Каждый ребенок желает родительской любви. И мало кто получает ее в том виде, каком хочет. Но он может взять с благодарностью из родительской кассы любви все, что они могли нам дать. А остальное добрать уже в своей взрослой жизни. Тогда к родителям нет претензий за то, какие они есть. Не хочется их переделывать, даже если в своей голове. И детство переделывать тоже не хочется. Оно просто такое, какое есть. Оно было, и что теперь я построю, взрослая/взрослый, на его основе?
У нас у всех подходящие родители, даже если это было ужасно (а это было не то, чтобы у всех). Ужасное — не значит, что контакт нужно поддерживать. Но разместить внутри себе благодарность к родителям за жизнь сильно помогает во всех делах.
Тогда человек укоренен. Даже если корни кажутся ему подгнившими – он может стать первым здоровым побегом. Но даже для этого родители потрудились до него.
Итого. Иногда нарочитая незаинтересованность и отделение – это тоже компенсация глубокой духовной тоски. Зависимость и контрзависимость – разные полюса одного и того же. Я хочу близости, но боюсь и не знаю, что с ней делать, с такой, какая она есть или может быть.
Как у вас по ощущениям?
Читайте далее:
